Фантомное чувство (сборник) - Страница 5

К оглавлению

— Как насчет спагетти и зеленого салата с помидорами и огурцами? — спросила она.

В голове мелькнуло неприятное воспоминание.

— Только без лука, пожалуйста. От него у меня несварение.

— Что? Как это ты умудрился так быстро узнать?

Следи за тем, что говоришь!

Я лихорадочно пытался вывернуться.

— У одного из моих предыдущих тел была аллергия на лук, вот с тех пор я и осторожничаю. На всякий случай.

Женщина кивнула.

— Понимаю. Люди часто путаются. Такое происходит на каждом шагу.

Она одарила меня кривоватой улыбкой, открывшей, между прочим, отличные зубы.

— Я ведь блондинка, верно?

И, не дожидаясь ответа, подошла к кухонной панели и принялась программировать ужин.

Я ел молча, сначала тревожась, что сделал очередную ошибку, потом молчал от благоговения, поскольку каждый глоток пробуждал очередную волну почти забытых воспоминаний. Ощущения — это функция тела, а не разума, и, очевидно, разум не может окончательно приспособиться к переменам. Наслаждаясь каждым кусочком, я сознавал, что со своего первого уравнивания ни разу по-настоящему не чувствовал вкуса.

Насытившись, я отодвинул тарелку и развалился на стуле.

— Хватит, и больше не предлагай, иначе завтра я не смогу бежать… Расскажи о себе.

— Что ты хочешь знать? — растерянно пробормотала она.

— Ну, для начала — кто ты?

— Я твоя временная подруга.

— И это все?

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну, например, как тебя зовут?

На этот раз страх уступил место гневу.

— У меня нет имени! Это антиэгалитарно! В нашем интернате ни у кого не было имени.

Я слышал о таких интернатах, но их не так много. Даже самые рьяные последователи Уравнивания не слишком ценят удобство обращения «эй, ты!».

— Так как же тебя называть?

В какой-то момент мне показалось, что она и в самом деле ответит «эй, ты!». Но она пробормотала так тихо, что я едва расслышал:

— Как хочешь. Последний парень, к которому меня послали, звал меня Димплз.

— Которых у тебя больше нет.

— Верно.

— Ее глаза были опущены, но теперь в голосе отчетливо прозвучали презрительные нотки:

— Бьюсь об заклад, ты что-нибудь придумаешь.

— И прежде чем я успел понять, чем заслужил подобный ответ, она расправила плечи, вскинула подбородок и с вызывающим видом встретила мой взгляд:

— Какая разница? Твой статус гарантирует тебе временную супругу класса 9, а я — в моем нынешнем теле — вполне этому классу соответствую.

Ее гнев тут же сменился неуверенностью. Она нерешительно встала и отступила от стола, чтобы лучше показать свою фигуру. Веселенькое платьице вдруг показалось мне странно неуместным.

— Или ты считаешь, что я чересчур остро реагирую? Если да, скажи.

У меня голова шла кругом. Вчера мне было бы наплевать, есть имя у моей временной жены или нет. Еще более ошеломляющим оказалось желание обращаться с ней иначе, чем требовал вердикт Уравнивания. Честное слово, она была прелестна! И явно боялась, что я дам о ней плохой отзыв.

— Нет, — покачал я головой, — чересчур острая реакция меня не удивила бы.

Проснулся я рано. Внутренности сводило от напряжения.

«Я не могу сделать это. Мировой рекорд — это немногим меньше двадцати шести минут. Я даже не уверен, точно ли запомнил…»

С внезапной решимостью я спрыгнул с кровати и направился к информационному терминалу, уместившемуся в углу между туалетным столиком моей временной спутницы и мужским комодом с зеркалом. Потихоньку уселся, наклонился к экрану и, запоздало вспомнив, что женщина еще спит, прошептал:

— Запрос в библиотеку. Минимальная громкость. Визуальный показ: рекорды в беге на длинные дистанции. Десять тысяч метров. Первоочередность: Команда Канады.

— Последовала минутная задержка, на экране вспыхивали слова: ИДЕТ ПОИСК.

Меня всегда поражает, до чего же легко выудить из Сети антиэгалитарную информацию. Может, это всего лишь дань реальности: пока люди имеют доступ к телекоммуникациям, ограничивать поток информации попросту бесполезно. А может, Уравниванию безразлично, известно вам что-то или нет: главное, не применять знания на деле. Так или иначе, информации хоть отбавляй, хотя обычно она упрятана так, что методами стандартного поиска ее не обнаружить. Я не знал, окажутся ли слова «Команда Канады» распознаваемой строкой поиска, но если нет, на этот случай имеется с дюжину других.

Иногда мне кажется, что Уравнивание ошиблось, не послав меня на медицинские курсы. Я люблю бег, но все же он не полностью владеет моим существом. Даже в своем «двухкружечно-пивном» состоянии времени на размышления у меня остается больше, чем хотелось бы. Одно из моих увлечений — история, и за прошедшие годы я многое узнал о зарождении Уравнивания.

В самом начале методика переноса разума использовалась для туризма («поехать на Борнео, пожить там годик в шкуре туземца») или в секс-клубах — совершенное извращение в современном мире, где отношения так же преходящи, как и тела. Однако толчок развитию методики был дан, когда одна не слишком большая азиатская страна была уличена в попытке уравнять свою армию, превратив ее в команду безликих и одинаковых суперсолдат. Последовавшая война была короткой, но жестокой: суперсолдаты, очевидно, оказались весьма хороши, но слишком немногочисленны, чтобы выстоять против союза срочно объединившихся и смертельно напуганных соседей. В результате родилась система Уравнивания, когда правительство вместе с промышленностью начало лицензировать методику, пытаясь ее контролировать. Через год кому-то пришла мысль заменить профсоюзы на гильдии, членам которых гарантировали равные навыки, и вскоре Уравнивание приобрело мировое могущество. Но, похоже, уроки той азиатской войны запомнились: следовало создать власть на века, а вместе с властью — культурные ценности и законы экономики, действующие куда более эффективно, чем военная мощь. В этом случае ваши подданные никогда не поймут, что давно завоеваны и покорены.