Фантомное чувство (сборник) - Страница 25

Через несколько недель Билл наконец пришел к решению.

Весь следующий месяц он тренировался, поднимая тяжести. Однажды утром, посчитав, что сильнее все равно уже не станет, он угостился всеми зреющими ягодами земляники, включая те, которые в обычных обстоятельствах оставил бы до завтра. Та же участь постигла сахарный горошек и даже зеленый перец, который стал бы гораздо вкуснее, повисев на кусте еще пару дней. Он повыдергал с грядки всю недозрелую свеклу и морковь, сорвал с полдюжины зеленых томатов, а затем мелко порезал и потушил зелень и крошечные плоды, как это делала мать, когда первые заморозки убивали стебли, оставляя урожай крошек-томатов, которым не суждено было созреть.

Потом он надел ботинки и пропотевшую одежду, немного подумав, натянул куртку, хотя в саду стояло приятное теплое утро. Остальное снаряжение вывалил из рюкзака и вырвал подкладку, обнажив панель управления антигравом. Индикатор показал, что энергии еще достаточно, поэтому он отнес пустой рюкзак на балкон.

И поглядел вверх, на голубой квадрат, пропускавший скупой ручеек рассеянного дневного света, который и позволял суперрастениям вести свое генно-модифицированное существование. Обвел глазами все остальные балконы, ниже и выше его собственного, крохотные пространства, заполненные памятными сувенирами других людей. Напоминания об их давно прошедшей юности: не только овощи и розовые кусты, но и рододендроны, кактусы и даже пальмы в кадках. Когда он еще только перебрался сюда, то посчитал освещение шахтного ствола настоящим благословением, но оказалось, что это очередной ящик.

Билл крепко вцепился в одну из лямок рюкзака, а свободной рукой продолжал активизировать антиграв, пока рюкзак не взмыл вверх. Потом, крепче сжав пальцы, он повернул диск антиграва еще на несколько цифр и схватился за вторую лямку. Рюкзак продолжал уносить его к манящему квадрату голубизны.

Планируя побег, Билл сначала хотел продеть руки в лямки так, чтобы нести рюкзак за спиной, вместо того чтобы болтаться на нем. Но, мысленно прорепетировав это движение, решил, что, скорее всего, ничего не получится. Так было гораздо легче, проще и достаточно безопасно. Правда, пришлось оттолкнуться ногами от нескольких верхних балконов, прежде чем он достиг крыши, но потом путь оказался свободен, и антиграв неуклонно поднимал его в небо, хотя ветер упорно сносил вбок.

Внизу зияющая яма его балкона светилась пустым прямоугольником среди полей темных суперрастений: одна из дюжин подобных «плантаций», видневшихся на гигантской равнине крыш. Небольшая разница в оттенках отличала один урожай от другого, однако в основном поля простирались черной мозаикой до самого горизонта. Билл предпочел бы зеленую мозаику, но отсюда черные растения вовсе не выглядели такими уж унылыми. А над ним голубела опрокинутая чаша неба, испещренная безупречными пушинками облаков. И ни звука, ни ощущения движения, если не считать постоянного мелькания ферм далеко внизу. Впервые за долгие годы он не чувствовал себя заключенным.

Билл недаром упорно поднимал тяжести каждый день — теперь он без труда держался за рюкзак. Но постепенно мышцы рук стало жечь и сводить судорогой. Он знал, что этот момент обязательно настанет. Даже если он и сможет дотянуться до панели управления антигравом, чтобы вернуть рюкзак на землю, возвращение в тюрьму после этой безбрежной свободы было бы куда более тяжелым, чем возвращение из Десяти Тысяч Акров. Когда его руки заныли так сильно, что полет над крышами больше не радовал, Билл в последний раз огляделся и разжал пальцы. К этому времени он был уже достаточно высоко.

Кое-кто их соседей Билла видел, как он поднимается вверх, так что его гибель не прошла незамеченной. Уже к вечеру хозяин поместил объявление на сайте Юнивеба о сдаче свободной квартиры и устроил двадцатичетырехчасовой аукцион. Самую высокую цену дал цефалопод с Клан. Ему балкон был совсем не нужен, и позже он поменялся с пожилой женщиной.

Даже после обмена цена оказалась немыслимой, однако цефалопод считал, что ему повезло. Земля была для него новым, необжитым местом, но, хотя рождаемость приближалась к галактической норме и иммиграционный бум подходил к концу, найти жилье было вовсе не так легко.

Сначала многие галактики возражали против существования Десяти Тысяч Акров, считая их возмутительной и бесполезной тратой кубатуры. Но теперь этому пришел конец. Билл выбрал поистине зрелищный способ уйти из жизни. Он был не первым, кто выиграл в лотерею, и не единственным, кто не пожелал возвращаться к прежнему существованию. И когда земельная лихорадка ушла в историю, Десять Тысяч Акров оказались весьма полезным способом устроить стабильную утечку кубатуры.

Галактики наверняка поняли бы, почему Билл до самого конца всегда оставлял завтрашнюю землянику на завтра.

ВОЗВРАЩЕНИЕ «МАРИИ ЦЕЛЕСТЫ»

Richard A. Lovett. The Unrung Bells of the Marie Celeste. 2007.

Вся жизнь — лишь обратный отсчет до смерти. Терпимой такую жизнь делает одно: большинство людей не знает, когда именно часы доберутся до этого мгновения, и потому предпочитает думать, что подобного с ними не произойдет. Но сегодня часы контролировал Вайнстен Джонс. Когда стрелка приблизится к нулю, он произнесет что-нибудь глубокомысленное, или ироничное, или просто банальное, нажмет кнопку, и, прежде чем инженеры наконец поймут смысл сказанного, чего, как он надеялся, не случится, Вайнстену Джонсу настанет конец.

В его жизни уже была ситуация, когда он контролировал отсчет, но тогда на него не смотрел весь мир. Тогда он упирался взглядом в дуло собственного пистолета и пытался заставить себя нажать на спусковой крючок. Но его католическое воспитание победило. Он никогда по-настоящему не верил в загробную жизнь, но, если она все-таки осуществится, сама идея о том, чтобы обречь себя на нечто худшее, чем настоящее, была достаточно пугающей, чтобы заставить его с неохотой продолжить свое существование. Продлить для того, чтобы все-таки найти способ, с которым не смог бы поспорить даже его преподаватель богословия.